Сейчас в СМИ, Интернете и на государственном уровне широко обсуждаются вопросы инклюзивного образования для людей с инвалидностью. Взвешиваются аргументы «за» и «против». Анализируется, насколько готовы наши образовательные учреждения принять инвалидов в плане их доступности для маломобильных категорий инвалидов и толерантности общества, особенно школьных коллективов, по отношению к «особым» детям.  

Эта тема затронута и в заметках Натальи Потаповой, в недавнем прошлом ведущей рубрики «Давайте познакомимся» в нашей газете. По состоянию здоровья от этой хлопотной должности ей пришлось отказаться, но без дела Наталья сидеть не может – сейчас обучается заочно в «Школе журналистике» по Интернету. И первую практическую работу, на мой взгляд, весьма удачную, она  озаглавила

 «Мои университеты»
Часть 1. Медучилище.

Меня зовут Наталья, 42 года, с 1997 г. - инвалид-опорник первой группы. Перед вами попытка извлечь «драгоценное из ничтожного». Буду рада, если мой опыт кому-то поможет.

В детстве я серьезно занималась лыжами и хотела быть тренером, как наша Ольга Александровна, понимавшая детскую душу и умевшая поощрить лучших, устроив веселье для всех. Однажды на самовольной тренировке в лесу отбила нападение насильника и... решила, что буду оперативником. Но в 14 лет, после тяжелого гриппа стало ясно, что этим планам не сбыться…

Подвижность резко снизилась, я стала задумываться о том, чтобы стать медиком. Папа присылал книги Владимира Леви, и я увлеклась психологией. В мединституте сразу отказали в приеме, найдя мою болезнь - артрит - в утвержденном Минздравом списке противопоказаний. Тогда пришла в медучилище, с порога предупредила про диагноз, а завуч сказал: «Все под Богом ходим», - и допустил к экзаменам. Удалось набрать девять баллов за два экзамена и поступить на медсестринское отделение.

Боль в бедре потребовала операции по установке пластинки Козучева, а потом - полгода костылей, напряженной разработки сустава. Хотела по учебникам заниматься дома, но директор разрешил учиться со следующего года, так как медицине обучают лишь очно.

…Вот и первое сентября 1991 года. Полкилометра до училища прошла с тростью за десять минут. «Видок» еще тот: босоножки с подошвой разной толщины для компенсации укорочения, в руке - сумка-тележка, чтоб забрать все учебники. Куратору группы предъявила справку об инвалидности и попросила не ставить меня на дежурства. Не прошло и месяца, как однокашница, обязанная по очереди мыть пол, не смогла остаться после занятий. Я вызвалась подежурить за неё, и впредь моя фамилия попала в график. Сокурсницы стали воспринимать меня как равную.

Из курса обучения мне особенно нравились психология, основы трудового законодательства, педиатрия. Часто в большую перемену стремилась в библиотеку почитать дополнительно. По-прежнему выручал метод: ни одного невыученного урока. Уже в ноябре кто-то заметил, что мне светит «красный» диплом.

Как-то раз надвигалась контрольная по очень серьезному предмету - фармакологии. Я сидела за предпоследней партой, и «галерка» нередко просила подсказок. Не хотела портить отношения с сокурсниками и преподавателями и пошла дежурить во время контрольной в гардеробе. Не зря таскала пальто - дежурить вместе со мной пришла Нина,  оказывается, хотела подружиться. Так, уже живя с искореженным телом, обрела первого друга, общение и поддержку. А контрольную, отдежурив, мы с Ниной написали за первой партой, пока группа слушала следующую тему…

После двух месяцев теории начиналась практика, нужно было ехать во второй корпус, в другой район города. В ночь перед поездкой меня мучили кошмары: во сне не могла зайти в трамвай и попадала под машину. Не мудрено - более года не ездила в общественном транспорте. Нина встретила на остановке, подстраховала. Амплитуды движения в тазобедренных суставах едва хватило для нижней ступеньки, а выходить оказалось полегче.

Мы на лекции по сестринскому уходу. Несмотря на руки, напоминающие крабов, писать успеваю. На перемене преподавательница рассматривает кисти, сомневаясь, что осилю манипуляции. Успокаиваю ее, говоря: «Терпение и труд все перетрут». Убедилась, что смогу, через неделю, когда отрабатывали уколы на муляжах. Через месяц началась практика в больнице, мы должны были помогать на посту и в процедурке. Старшая медсестра, увидев руки и хромоту, опасалась мне что-либо доверить. Пришлось терпеть и раздавать таблетки, пока она не поговорила с преподавателем. И, наконец, мне доверили внутривенный укол! Зашла в палату, и мороз по коже - в умирающей от волчанки женщине узнала Евгению, с которой лежала в стационаре... Шок от осознания хрупкости жизни утих после попытки выразить боль в стихах: «Ключари уж отворили врата в ад и врата в рай...»

Ближе к концу практики медсестра сменила взгляд из неприязненного на сочувствующий. Группа вернулась слушать лекции, а мы с Ниной пересели за одну парту, всё больше сближаясь и понимая друг друга. Три переводных экзамена сдала на пятерки и поспешила в июне к главному хирургу горздрава, поскольку второй бедренный сустав тоже требовал операции - рентгенолог даже удивилась, как я еще хожу. Оказалось, что эндопротезы закупят уже летом. В итоге светило ортопедии Наум Авраамович Полляк впервые в Челябинске поставил тазобедренный эндопротез нового типа – и именно мне! Медики относились бережно к «первопроходцу». Я так же старалась вести себя на практиках с пациентами.

Через сорок дней бросила костыли и пошла учиться. Еще через месяц на заседании хирургического общества, по просьбе доктора, забросила ногу на стол председателя. Вот когда поняла значение слова «фурор»!

…Очень трудна была практика по сестринскому уходу в отделении токсикологии. Мы с Ниночкой выносили судна, ставили уколы, заправляли капельницы, промывали желудки. Ныли связки оперированного сустава, но радовало, что мы помогаем страдающим людям,  особенно, когда пациент выходил из комы.

Преподаватели в медучилище отмечали  мои старания, подбадривали, говорили, что со светлой головой и упорством все преодолимо. Мне даже предложили характеристику, с которой можно было получить допуск к вступительным в мединститут, полагая, что я могу стать хорошим врачом-эндоскопистом (УЗИ). Это было потрясающим стимулом, будто крылья выросли!

Весной выпускного года, когда осталась лишь преддипломная практика, пришел предельный срок пластинке - она ощутимо мешала иннервации ноги, которая стала «отстегиваться». Вскоре мне заменили пластинку на эндопротез. С помощью Нины восстановилась после операции и успела пройти короткую практику в кабинете ЭКГ. Комплексный госэкзамен сдала на «пять». Но мечта о мединституте осталась в прошлом, поскольку после трех операций не смогла пользоваться общественным транспортом. Активный поиск занятия и друзья уберегли от депрессии и открыли новые горизонты, но это уже совсем другая история. А годы учебы, прошедшие под знаком преодоления, научили меня быть благодарной всем, кто помогал словом или делом: «Да разве сердце позабудет всех тех, кто хочет нам добра!»
Было нелегко, но я счастлива, что мне довелось поучиться среди здоровых сверстников. Помнится, на курсе были еще две «особые» студентки, с эндокринным и сердечным заболеванием, а также два инвалида работали в администрации училища. Все они запомнились ответственным отношением к делу, что, на мой взгляд, часто характеризует людей с инвалидностью, которые особенно дорожат возможностью учиться или работать. Думаю, что за инклюзивным образование будущее, так как большинство инвалидов хотят вписаться в обычную жизнь, а не быть изгоями на ее обочине.

Вопрос:

Ответ: ... Читать далее →