Я потеряла из-за ревматоидного артрита 20 килограмм, год для учебы и возможность заниматься спортом. Приобрела: желание выстоять, найти Бога и осторожность. Хочу рассказать об опыте выживания в старших классах родной школы №147 г. Челябинска.

…Год академотпуска состоял из больниц, лыжных прогулок и фильмов с участием Высоцкого, шедших, к счастью, во многих кинотеатрах.

В августе 1988 г. я пришла на прием к директору. Тогда появились классы с углубленным изучением химии и литературы, и мне предстоял трудный выбор. Изможденная плоть (в эпикризе – 5 группа здоровья) не желала дополнительных нагрузок. Склонность к медицине требовала идти в химкласс. Но все преодолело желание сохранить душу. Мне понравилась чуткая и интеллигентная Эмилия Васильевна Кравченко, руководитель литературного класса – за ней и пошла.

Первый урок вертелась, как уж на сковородке из-за жесткого сиденья. На перемене принесла из дома кусок поролона – полегчало. Позже сшила чехол на стул, некоторые девочки в перемену с удовольствием пользовались моим «реабилитационный средством». Дополнительную трудность создавала кабинетная система, поскольку еле успевала совершить переход к следующему уроку.
Литературу вела Валентина Владимировна Подина, беспредельно добрая. За счет дополнительных уроков мы читали журналы: «Знамя», «Новый мир» и другие. Потрясением для меня стали антиутопии: «1984» Оруэлла и «Мы» Замятина. «Юность» с «Чонкиным» была нарасхват, в очередь!

Интересовалась также химией, биологией, обществоведением. Молодой историк Александр Васильевич Москвитин подкупил необычной подачей материала. В свободные 5-10 минут читал куски из «Скотного двора» Оруэлла –  и от смеха у нас болели скулы.

По гуманитарным дисциплинам успевала без проблем, алгебра же стала камнем преткновения, в итоге – единственная «тройка». С физикой помогал  сосед, нас подружила его собака.
Вместо «физры», от которой из-за инвалидности была освобождена, предпочитала лыжную прогулку. Когда зимним утром разминка не избавляла меня от скованности в суставах, брела в бор. Вставала на лыжи у дома лесника, и ко мне радостно неслись Найда со щенком. Гладила собак и возвращалась мысленно в свои 13 лет, на практику по заготовке сена. Там я еще здорова и сильна, а Найда в ответ на ласку делится со мной мышами, пойманными на лугу... Накатавшись и наполнившись бодростью и оптимизмом, успевала в школу на полсмены. Всегда нагоняла пропущенное, и Эмилия Васильевна, видя это, терпимо относилась к пропускам занятий.
Дежурила, как и все: мыла доску, подметала. Но была освобождена от поездки в колхоз и выпускных экзаменов. Дружеские отношения ни с кем не завязались, ровно общалась со всеми, ходила с классом в драмтеатр, картинную галерею – в общем, не отделялась от коллектива из-за болезни. Расскажу еще об Учебно-производственном комбинате (УПК). Нас послали учиться на телетайписток, но мои деформированные кисти рук еле выдерживали занятия. Поэтому я попросилась помогать в библиотеку Дома учителя. Вытирала пыль, заполняла формуляры, печатала карточки. Летняя отработка тоже была связана с библиотекой, но школьной. Взяла домой и отремонтировала  несколько книг, переплетать научилась в пионерлагере.

Раз в месяц ходила на лекции для абитуриентов в мединститут, раз в неделю – домой к бывшей «классной», где мы с двумя девчонками занимались биологией – причем, бесплатно(!).

Я была полна планов и надежд.  Справлялась с учебой, хотя в моменты слабости хотелось всё бросить. Тщательно выполняла назначения врача. Читала Евангелия, борясь со сном. Хранила, как могла, семью, состоящую к тому времени из мамы и брата.

В месяц окончания школы ревматолог, бормоча, что «не положено», заполнила посыльный лист, и комиссия определила мне 2 группу инвалидности. Первую пенсию потратила на модную прическу (химию) и репетитора по одноименному предмету. Но человек предполагает, а Бог располагает.  И промысел Его – во благо.  Он борется за спасение души. А я боролась с болезнью за право получать знания,  как все мои одноклассники. Мои долгие и трудные университеты были еще впереди…